Эдвард Элмер `Док` Смит - Первый Линзмен-2: Первый Ленсмен
В этот момент появилась еще одна женщина, одетая в безукоризненный белый халат, с глухим плащом на сгибе локтя; Геркаймер, на носу которого теперь сидели роговые очки, ухмыльнулся в приклеенную бороду. Женщина ловко набросила плащ на плечи Вирджилии Сэммз, опустила капюшон, и в следующий миг девушка обнаружила, что врач и медицинская сестра, заботливо поддерживая ее с двух сторон, направляются к выходу.
— Я вам еще нужна, доктор Мюррей? — спросила женщина, осторожно усадив пациентку на заднее сиденье машины «скорой помощи».
— Благодарю вас, мисс Уилдс, вы свободны, — с холодным отчаянием Джил поняла, что этот диалог предназначался для ушей швейцара. — Состояние мисс Харман больше не внушает опасений, и я справлюсь сам.
Машина выехала на улицу, и Джил Сэммз, впервые за свою жизнь по-настоящему напуганная, сумела все же подавить охватившую ее волну паники. Надвинутый на глаза капюшон не позволял разглядеть, куда ее везут, и она по-прежнему не могла пошевелить ни единым мускулом; однако Джил сообразила, что машина проехала несколько кварталов — пожалуй, шесть, решила она, на восток по Болтон-стрит, а потом свернула налево.
Почему никто не вызовет ее? Ни Джек Киннисон, ни Костиган обычно не вторгаются к ней в голову по вечерам, но Мэйс… милый Мэйс, перед отходом ко сну он так любил поболтать с ней… Правда, вчера они чуть не поссорились… и, говоря по правде, виноват был не он… Боже! Он должен, должен ее услышать!
«Мэйс! Мэйс!! Мэйс!!!»
И в конце концов, Мэйс ее услышал.
Родерик Киннисон клялся, что никто не сумеет быстро выбраться из Холма, но Мэйсон Нортроп, Джек Киннисон и Конвэй Костиган очутились в Нью-Йорке через двадцать минут.
«Где ты, Джил?» — то и дело спрашивал Нортроп, в страшном волнении ероша волосы.
«Где-то около Стэнхоуп-Серкл, — вновь оказавшись на связи со своими друзьями, Джил частично восстановила свою былую уравновешенность. — В пределах восьми или десяти кварталов.»
«Нам это сильно поможет, — сердито проворчал Джек. — Десять кварталов — дьявольски большая территория, детка!»
«Помолчи, Джек! Джил, говори, рассказывай все, что может нам дать хоть какую-то зацепку!»
«Я считала правые и левые повороты, и уверена, что мы где-то! в районе Стэнхоуп-серкл, но я не смогла определить, куда он двинулся дальше. Может, мы уже за городом… мне кажется, что сейчас мы вообще одни на дороге.»
Мысленно переговариваясь с Джил, ленсмены узнали, что Геркаймер замедлил скорость и остановился, припарковав машину. Он вышел и вытащил из нее безвольное тело девушки, сдвинув при этом капюшон, так что она, хоть и одним глазом, все же могла обозреть местность. Она заметила еще один автомобиль, ярко-желтый глайдер, стоявший примерно в сотне ярдов впереди; еще был виден знак парковки. Дом, в который внес ее похититель, имел не менее трех этажей, и номер его… один, четыре… ах, если бы он наклонил ее еще немного, она бы смогла разглядеть и остальные цифры… Ага, вот! — один-четыре-семь-девять!
«Как ты думаешь, Мэйс, это Раштон-сквер?»
«Очень похоже. Номер тысяча четыреста семьдесят девять. Вперед!»
В темном холле два человека с лицами, прикрытыми масками, заперли двери, и лифт понес их вверх. Затем они очутились в комнате с намертво прикрепленным к полу железным креслом. Джил пихнули в него; двое в масках встали за спиной.
— Наденьте-ка на нее наручники, — приказал Геркаймер, — только поосторожнее, не сломайте кости…
Джил, охваченная неистовой яростью, крепко стиснула зубы, стараясь не закричать, когда тяжелый холодный металл охватил ее запястья. Потом ее примотали веревками к спинке кресла — они не давали ей наклониться вперед, и девушка только бешено сверкала глазами, словно разозленная кошка. Теперь она осознала до конца, что дело плохо; этот Геркаймер вовсе не собирался придерживаться каких-то правил игры.
Он сделал шаг вперед, взялся за ворот ее платья и резко рванул — тонкий шелк бального платья треснул, обнажив груди девушки. Геркаймер затянулся сигаретой и двумя пальцами поднес ее к коже Джил чуть выше подмышки — послышалось едва заметное шипенье, запахло горелой плотью. Джил дернулась и отчаянно закричала, но ее мучитель лишь холодно улыбнулся.
— Это задаток, крошка; я не собираюсь долго с тобой возиться. Итак, мне необходимо знать две вещи. Во-первых, все, что ты знаешь о Линзах — откуда они взялись, что из себя представляют; в общем, все, кроме обычных сказок для прессы. Во-вторых, ты расскажешь, что действительно произошло на балу в посольстве, — он снова затянулся. — Ну, говори! Чем быстрее расскажешь, тем меньше будешь мучиться.
— Ты ничего не добьешься, Геркаймер, — отчаянным усилием Джил пыталась привести себя в норму. — За мной следят… — она замолчала, затаив дыхание. Если она сейчас скажет, что ленсмены вышли с ней на связь, этот зверь убьет ее. Она попыталась переключиться на другую тему:
— Этот двойник на балу никого не обманет, не рассчитывай!
— Большое дело! — ядовито усмехнулся секретарь. — Мне надо было выиграть полчаса, — и только! Нет, моя милая, у тебя не больше шансов, чем у пластмассовой собачки в адском огне!
«Джил! — пронзил ее мозг отчаянный призыв Джека Киннисона. — Это не Раштон-сквер — дом под тем номером имеет всего два этажа. Подумай, какая еще может быть улица?»
«Не знаю…» — ее мысли испуганно метались в голове.
«Проклятье! Найти бы того, кто хорошо знает этот проклятый район! Конвэй, бери такси, а я вызову Паркера…» — мысль Джека исчезла, когда он настроился на волну другого ленсмена.
Сердце Джил болезненно сжалось Сейчас она была почти уверена, что ленсменам не удается вовремя разыскать ее…
— Подтяни-ка веревки, Эдди. А ты. Боб…
— Остановитесь! О боже, прекратите! Лучше убей меня!
— Убить, крошка? Расскажи что-нибудь поинтересней, а там посмотрим. Может, я и… — он ухмыльнулся. — Нет, так приятно будет взглянуть, как ты умираешь… Не быстро, разумеется. Сначала пара ласковых прикосновений сигареткой… И ради бога, кричи, сколько хочешь, стены тут звуконепроницаемые. Потом займемся ноготками, глазками… нет, глазки мы оставим на сладкое, чтобы ты поглядела, как парочка ползунов с Венеры примется обгладывать твои ножки…
Схватив девушку за волосы, Геркаймер вдруг с силой пригнул ей голову и прошипел:
— Все так и будет — если ты не заговоришь! Беспомощная, неподвижная, охваченная смертной тоской, Джил все еще пыталась вернуть свой потрясенный разум с границы безумия. Она облизала сухие губы. Киннисон всегда говорил ей, что человек умирает всего один раз… Только она уже не единожды умирала от страха, и будет умирать еще много, много раз…
